Милкина мечта

- Господи! Да кого ты слушаешь, а? -нервничая, говорила Лида. -Ребёнку и семи лет нет, а он едет по дороге, куда дите указывает.

-Дите-то дите, а память зрительная у нее такая, что дай Бог всякому взрослому, - отвечал довольный Николай.

Он много раз проверял свою Милу на умение ориентироваться на местности. Вот и сейчас специально ехал медленно, давая возможность внучке командовать и указывать ему направление движения.

-Деда, деда, тут правее надо брать, хотя и по этой дороге тоже можно ехать. Они потом всё равно сойдутся в одну, - привстав с места, ухватившись за бардачок, указывала внучка.

Дед Николай довольно хмыкнул, радуясь такой прозорливости малой, кивнул головой, но, изобразив на лице озабоченность, специально сказал:

-Ы-ы! Нет, думаю, не там мы едем, кабы нам на перекопы не попасть.

-Тамтам! Видишь те два дерева? Они у нас справа должны остаться, если мы домой едем, а когда туда ехали, то они у нас слева были, - уверенно говорила Мила, довольная, что все так и есть.

Бабушка Лида нервничала и, сидя на заднем сиденье видавшего виды «Москвичонка», вертела головой во все стороны, как игрушечный болванчик, пытаясь запомнить дорогу. Мельком взглянув в зеркало, она поймала взглядом, как довольно лыбится ее Николай, глядя на внучку, и сразу рванула в атаку:

-Ах, ты ж паразит ты такой! Я тут извожусь, переживаю, а он это специально делает. Правильно, это ж мои нервные клетки разрушаются, мое сердце болит, паразит. Ты посмотри, а! Вот я глупая! Он игру затеял, а я за сердце хватаюсь. Жизнь прожила, а так и не научилась распознавать твои дурацкие шуточки. – Тьфу, ты! Ну, погоди! - фыркнула обиженно Лида, успокаиваясь и усаживаясь удобно на сиденье.

-Сразу -погоди, погоди! А чего ты переживаешь, чего нервничаешь? Неужели в самом деле думаешь, что я заблудиться здесь могу? Уж эти-то дороги мною сотни раз езжены-переезжены, хожены-перехожены еще смолоду. Я их, как свои пять пальцев, знаю, - проговорил довольный Николай. -Не кипятись, как самовар, а то быстро остынешь. Лучше порадуйся за внучку лучше, дуреха! Молодец, Милка! Молодец, внученька! Пятерку ставлю тебе за твои знания родных мест. Умница! В меня умом пошла! В нашем роду все умные и смышленые!

-Ой, ой! Умные да смышленые всё, поглядите на него!- с иронией проговорила Лида и засмеялась.- А чего ж ты тогда всю жизнь баранку крутил? Выше прыгнуть – штаны не пускали? - проговорила ядовито она.

- Такая у меня шоферская доля значит! Бабка моя еще говорила, что я в животе у матери баранку крутить выучился, а потому и в шоферы пошёл, - улыбаясь, проговорил Николай.

Внучка тоже улыбалась. Её зелёные глаза светились счастьем, искрясь по-особому. На её чумазом личике расплылась довольная улыбка. На щеках образовались две симпатичные ямочки, а выбившиеся из-под платка курчавые русые волосёнки развивались от ветерка, врывающегося в машину через открытые окна. Курносый нос, поднятый вверх, красноречивее всяких слов будто бы говорил:

- А вот! Знай наших!

Любили деды внучку. Их Милка, Милашка, Милочка -младшая внучка у дедушки с бабушкой. Детей своих и старших внуков они давно вырастили. Младшая дочка Лиды и Николая Елена окончила институт и в городе, работает в приличной фирме. Зарабатывает дочь хорошо, всегда на хорошем счету у коллег и у начальства. Не везет ей только с мужьями, катастрофически не везет. Первый, за которого она выскочила ещё совсем юной, поматросил и, как говорится, бросил, найдя себе более успешную и обеспеченную дамочку, хоть и клялся Ленке в любви вечной до гроба. Второй, от которого она и родила Милу, был старше ее лет на семь. Он уже тогда крепко стоял на ногах, имел свой дом и квартиру, машину, домработницу и приходящую кухарку. У него была возможность ездить на отдых раз в году, покупать приличные шмотки и украшения. Он тащился от антикварных вещей, как и его мамаша, которые с особой тщательностью выбирал и покупал в дом. Был умным, самостоятельно принимал решения по бизнесу, который шёл в гору, а вот перед своею мамой- монстром, жаждущей покорности и управляемости сыном, был абсолютно бессилен.

Нет, ну, с виду она была нормальной женщиной, можно сказать, даже симпатичной, если не обращать внимания на её колкий и суровый взгляд и немного слоновьи габариты, которые, как она считала, придавали её фигуре монументальность и величественность. Её скверному характеру, помноженному на изощрённую хитрость, могли позавидовать работники следственных органов и разведок всего мира. Казалось, что у неё было не два глаза, как у нормальных людей, а, как у паука, -целых восемь или двенадцать! Мило улыбаясь, делая растерянное выражение лица, хлопая хитрыми глазками-буравчиками, она видела людей насквозь, давала им мгновенную оценку, а в голове у неё в одну секунду рождался план расправы с жертвой. Для неё все, кто общался с её сыном, были жертвами. Она ни на секунду не ослабляла свой контроль над чадом, ни на минуту не выпускала из вида все его передвижения и связи.

Мама-паучиха впустила в жизнь сына Елену скорее по неосмотрительности, а, может, по наивности, полагая, что провинциалка и глупышка будет беспрекословно выполнять все прихоти не только мужа, но и стоять по стойке смирно перед его маменькой. Только вот этого не случилось. Не срослось что-то в расчётах паучихи. Оказалось, что у этой глупышки и деревенщины к тому времени был на руках диплом о высшем образовании и кое-какой жизненный опыт, который был пусть недостаточно богат и разнообразен, но поучителен.

 Какой бы прочной ни была пуповина, связывающая сына и мать, но и она на какое-то время вдруг ослабла. Ослабла так, что любовь и страсть сыночка растворили силу этой привязанности. Все его существование заполнилось страстным и сильным чувством. Мужское «хочу» победило мамино «надо». Мать злилась, нервничала, но видя сына счастливым, чуть успокоилась, но не сдалась. Свадьбу сыграли шумную и богатую. Мамаша расстаралась и тут на все сто, чтобы ублажить своё самолюбие в первую очередь и утереть нос новой родне:

-Мы не голодранцы, сынок! И пусть эта твоя знает, в какую семью вошла! – гордо говорила она сыну накануне свадьбы.

Ухо она держала востро и в любую минуту могла встать на защиту сыночка.

- Я ещё покажу этой пигалице, кто в доме хозяйка! -проговаривала, как мантру, настраивая себя на волну «доброжелательности», свекровь. Паучиха повеселела и дала волю слезам, как снеговик по весне, когда сын с невесткой объявили ей о том, что у них будет дочь, и что они решили назвать ее Милославой.

- Обожаю это имя! Обожаю! Милослава! Девочка моя! Милочка! Мила! Как же божественно и нежно звучит оно! Моя внучка непременно будет красавицей, - млея от восторга, закатывая глаза, говорила деспотичная мамаша. - В нашем роду уродцев не было! - бросила словом, словно дротиком, в лицо молодых тогда вездесущая «держиморда».

А после рождения дочки для Елены началась не жизнь, а ад. Контроль и давление свекрови были настолько тягостными и нудными, что тяжело было даже дышать. Бедная Ленка искала пятый угол в доме мужа. Без разрешения свекрови нельзя было абсолютно ничего: есть, пить, отдыхать, смеяться и даже громко разговаривать. Гуляли по часам, кормили и сами завтракали, обедали и ужинали по часам. Свекровь контролировала каждый шаг сына и невестки, диктовала им свои условия:

- Да что вы умеете! Поживите с моё, тогда и рты раскрывать будете, горе-родители! – говорила она, стараясь задеть больнее невестку.

 Переехав жить к молодым в дом, оставив свою квартиру, напичканную антиквариатом, с шикарным ремонтом в центре города, она сделалась там заправской хозяйкой, которую все должны были слушаться беспрекословно. Елене с мужем негде было скрыться от глаз вездесущей свекровушки- змеиной головушки ни на минуту. Начались ссоры, недомолвки, обиды и укоры. Вместо пения птиц по утрам Елена слышала змеиное шипение свекрови. Муж старался дольше задерживаться на работе, не вмешиваться в происходящее, уезжал в выдуманные командировки, а весь гнев, раздражительность и удушающая опека его любимой маменьки накрывали с головой, как цунами, невестку.

Годы борьбы и противостояния сделали своё дело. Через пять лет любовь затухла, чувства и страсть угасли, силы бороться иссякли, молодые развелись. Напоследок Ленка вдребезги расхреначила напольную китайскую вазу, купленную супругом за огромные деньги в Египте.

-Я для них мало что значу, зато вазу свою они помнить будут всю жизнь! - зло смеясь, проговорила Елена, расшвыривая осколки, чтобы пройти к выходу, когда уезжала на такси в свою новую квартиру.

 Как ни протестовала тогда свекровь, как ни уговаривала, а Милу Лена увезла к своим родителям в деревню, где в лице деда Николая и бабушки Лиды девчушка получила и любовь, и заботу, и радость, и счастье, а Елена успокоилась, продолжила строить свою карьеру и устраивать личную жизнь в мегаполисе. Теперь она была с выбором мужей осторожна и осмотрительна.

-Ну, и что? Всё копаешься в мужиках, как петух в сором, живешь в свое удовольствие, - говорил иногда отец. – Только помни, Ленка, что у тебя дочка подрастает, а ей пример хороший нужен, семья. Пора бы уже тебе остепениться.

- Жизнь проходит, годы бегут, а мне тоже счастья хочется, -недовольно огрызалась Елена.

- Да ты, дочка, как та коза из сказки живешь: бежала через речушку-ухватила воды капелюшку, бежала через лесочек-ухватила кленовый листочек, а тебе уже четвертый десяток доходит. Пора бы задуматься да поумнеть, -казал ей как-то отец.

-Ты что? Хочешь сказать, что я плохая мать? – с гонором принимала вызов дочь. - Ты плохих матерей, отец, не видал! -Все для нее, все для вас стараюсь, ничего не жалею. Все лето у вас, все праздники с вами. Чего ещё надо?

В жадности и безразличии к дочери родители упрекнуть Елену не могли. Приличные алименты платил отец Миле, которые все до копейки Елена отправляла родителям, коробки продуктов, вещей, подарки на праздники и дни рождения, радовала и баловала их и Милу своим частым присутствием, денег никогда не жалела.

Девочка росла умной, смышленой и очень любопытной. Она любила рисовать, мечтала хоть одним глазком посмотреть на Кавказские горы.

-Хочу на настоящие горы посмотреть! -говорила она деду. - Очень хочу, деда! Кавказ хочу увидеть в заснеженных шапках, каким его видели Лермонтов и Пушкин.

-А у нас в Сибири гор нету что ли? Ты ж все Красноярские Столбы уже излазила, все вершины в округе покорила, а тебе другие горы подавай. Какие твои годы, внученька, еще посмотришь, обязательно посмотришь! – отвечал ей дед.

В школе Милка запоем читала книги про путешествия. Сельский библиотекарь Татьяна Алексеевна Грибкова ждала ее у себя и подолгу вела с девочкой беседы, позволяла ей брать домой даже энциклопедии из читального зала. Уроки географии были для Милы сказкой и открытием. Учительница Ольга Ивановна полюбила девочку и, видя тягу той к предмету, всегда давала дополнительные задания. Мила писала доклады и рефераты, рисовала картины, читала стихи, а ее одноклассники, открыв рты, внимательно слушали ее. Иногда она обижалась, что дразнили ее в школе то «Учёной», то «Ботаникой», то «Учительницей».

-Подумаешь, дразнят! Завидуют, значит! - говорила спокойно бабушка. -Меня тоже дразнили. Я всю школу «Коммунисткой» пробыла, и что? Учись, внученька, мечтай и не обращай ни на кого внимания, ставь свою цель в жизни и иди к ней несмотря ни на что!

 Не успела Мила оглянуться, как за плечами осталась начальная школа с красивыми бантами в косичках и содранными до крови коленками. В делах и увлечениях промчались средние классы с полюбившимся «конским хвостом» на голове и желанием все успеть и всему научиться. К наградам, что висели в ее комнате на стене, каждый год прибавлялись медали по туризму, по краеведению, за спортивные достижения. Множество грамот и кубков украшали полки и стены ее «рабочего кабинета», так называла бабушка закуток, где стоял Милкин письменный стол с настольной лампой. С руководителем школьного клуба туристов она исходила все окрестности, излазила все пещеры в округе, участвовала в соревнованиях по скалолазанию и спелеологии, велосипедному спорту. Она каталась на скейте, сноуборде, прекрасно плавала, не было ей равных и в умении организовать свой быт. Дед учил ее фотографировать и рисовать, а бабушка – вязать и готовить.

-Смотрю на вашу Милку, - говорила соседка Надежда, -и когда она все успевает-то? Учится на одни пятерки, везде участвует, вам тебе по дому помогает. Меня за моего Петьку все время на собраниях отчитывают, а вам все благодарности вручают за воспитание внучки. Научите, Бога ради, подскажите! Может, вы слова какие волшебные знаете? Как достучаться мне до моего оболтуса, чтобы уже за ум взялся да учиться начал?

- Да чего ты ворчишь на своего Петьку-то, а? Красавец! Парнишка смышленый, трудолюбивый, добрый какой, помощником растёт. А учиться на пятерки парню и необязательно. Главное, чтобы соображал, руками мог что-то мастерить. Мужики- они же не словами, а делами себе цену зарабатывают.

- Не утешай, Лида! Девки- белоручки тоже мало кому нужны. С лица воды не пить - правда. Так ведь и безрукие никому не нужны. Ему уже шестнадцать. Через два года в армию.

- Вот-вот! И не говори, Надежда, - проговорила задумчиво Лида, - растут внуки, а мы стареем. Не успели оглянуться, а уж и наша Мила девушкой стала. Походка, взгляд! Себя в ней узнаю. Бежит времечко-то, ох, бежит!

Елена звала Милу в город много раз, но та ни в какую. Говорила, что у бабушки с дедушкой уже привыкла, что ей здесь нравится, что с первого класса тут учится, здесь и аттестат свой получать будет. Обиды на мать она не держала, с отцом они так ни разу и не виделись, про вторую бабушку знала Мила только из рассказов мамы.

На выпускном она была самой красивой: прическа, платье бального цвета шампань, бежевые остроносые туфли на шпильке и золотая цепочка, подаренная матерью по такому случаю. Аттестат с отличием вручал ей директор школы. Вместо привычного и знакомого всем имени: Мила непривычно, торжественно и очень официально прозвучало:

-Аттестат с отличием и золотая медаль вручаются Милославе Сергеевне Тихомировой!

Зал захлопал, а одноклассники переглянулись. Николай и Лидия, торжественно одетые по такому случаю, искренне радовались за внучку, а Елену, сидящую с отцом и матерью в зале, приехавшую сегодня специально, распирало от гордости за дочь.

-В нашем роду все такие! Правда, мама? - проговорила она, сжимая руку матери.

-Вот, что ценилось и будет цениться всегда! Не твоя золотая цепочка, дочь, а Милкина золотая медаль! - млея от счастья, проговорил с дрожью в голосе отец. Его глаза заблестели, а к горлу подкатил комок.

Уговоры и просьбы не уезжать далеко, а учиться в Красноярске, на внучку не подействовали. Уехала Мила в Санкт-Петербург, сдала документы и легко поступила сразу в три вуза, но выбрала Санкт-Петербургский государственный университет – один из старейших университетов России, в котором и сегодня обучается более двадцати восьми тысяч студентов. Выбрала она факультет географии и геоэкологии.

Жизнь, полная открытий и эмоций, накрыла девушку с головой. Учеба, спорт, участие в научной работе Мила легко сочетала с многочасовыми экскурсиями по музеям и выставкам. Только чтобы обойти все залы Эрмитажа, ей потребовалось несколько недель.

Приезжая на каникулы ненадолго к родным, Мила привозила массу фотографий в своем телефоне, чтобы часами рассказывать про историю города, его красоты, про диковинки со всего света. Бабушка восторгалась Белыми ночами и красотой памятников и скульптур, а деда захватывали узоры чугунных решеток Петербурга.

-Нашим бы мужикам в кузню отнести посмотреть. Они цех кованых изделий открыли. Глядишь, и смастерили бы чего, - мечтательно говорил он.

-Деда, так этого добра сейчас в интернете полно, - махала рукой внучка. - Открывай, заходи на сайт и скачивай. Там все очень подробно написано.

- Ну-у! Это для вас, учёных, все просто, а для Мирила электроника в диковинку. Ему сила, точность и основательность в работе кузнеца нужна. Спросить у него надо, а то, может, он про этот интернет и не слыхал ничего.

- Не смеши меня, деда! Сейчас с рождения дети в телефонах сидят, - смеясь, говорила Мила.

-Теперешние дети умные, они в животе четыре класса заканчивают, - ухмыльнувшись, заключил Николай.-Но спросить, спросить стоит.

-Вы же у меня стали продвинутыми интернет-пользователями, - улыбаясь, проговорила внучка, посмотрев на бабушку и деда. – Что ему мешает?

Мила, действительно, потратила много времени, чтобы научить дедушку и бабушку пользоваться телефоном: звонить, скачивать нужное, заходить на разные сайты и странички, отправлять голосовые сообщения и т.д.

-Тьфу ты! Мне проще было научиться трактором управлять, на права экзамены сдать, чем с этим твоим телефоном твоим разобраться, - ворчал дед, вытирая полотенцем пот со лба. - На мне вся рубаха мокрая. Меж лопаток пот бежит. Боюсь сослепу не ту кнопку нажать, вдруг сломаю все к чертовой матери.

-Все хорошо! Ничего ты не сломаешь. Ты у меня умный и памятливый, деда! В нашем роду все умные и смышленые! Помнишь? - обнимая Николая, говорила внучка, радуясь тому, с какой охотой и тщательностью запоминал он и записывал дед последовательность действий на мобильнике.

Пользу от этого старики ощутили уже сразу после отъезда внучки на учебу. Видео, голосовые сообщения, картинки всякие, советы, наименования нужных лекарств, рисунки, фотографии – всё радовало стариков. Теперь для них не существовало расстояний.

Однажды Мила отправила своим любимым старикам фотографий двадцать сразу, и на всех были горы с заснеженными белыми шапками, канатная дорога, прекрасные пейзажи, счастливые парни и девушки, а среди них их Мила в обнимку с молодым человеком.

Дед Николай в очках с интересом рассматривал фотографии, давая полюбоваться на красоту и жене. Затем он нажал треугольничек, чтобы прослушать голосовое сообщение от внучки, и услышали они ее счастливый голос:

-Здравствуйте, мои дорогие дедуля и бабуля! Я приветствую вас с Кавказских гор. Да, да! Кавказ подо мною. Один в вышине

      Стою над снегами у края стремнины;

      Здесь тучи смиренно идут подо мной;

      Сквозь них, низвергаясь, шумят водопады;

      Под ними утесов нагие громады…

-Ура! Представляете, я, наконец-то, увидела Кавказские горы! Моя мечта сбылась!  Здесь так красиво! Горы повсюду! Мы с ребятами отдыхаем в Красной Поляне. Всего в тридцати восьми километрах от Черного моря! Вам понравились фотографии? Вид на Красную Поляну с хребта Псехако просто замечательный! Как же здесь красиво, если б вы видели!  Я вам сейчас видео отправлю. Недалеко отсюда к зимним Олимпийским играм в две тысячи четырнадцатом году был построен горнолыжный комплекс Роза-хутор- самый современный комплекс. Очень красиво, правда! А как здесь легко дышится.деда! Какой здесь воздух! А какие необычные названия горных речек: Мзымта, Бешенка, Монашка. Конечно, это не наши Мана, Кача, Енисей, но они чистые, быстрые, горные. Деда, здесь такой снег! У нас в Сибири тоже красиво, но здесь горы – горы моей мечты!

Внучка говорила, не умолкая, восторженно и восхищенно. Это чувствовалось по голосу. Николай слушал внимательно, включая прослушивание сообщения несколько раз. Он с интересом рассматривал фотографии, то надевал очки, то снимал их.

-А что ты хотел? На то и молодость! Пусть ездит, мир смотрит, красоту земную в сердце свое вбирает, хоть будет что в старости вспомнить. Сбылась ее мечта. Ну, слава Богу! Увидела она свои Кавказские горы. Счастливая! – говорила бабушка Лида, и лицо ее покрывал румянец, будто это она дышит морозным воздухом и летит на лыжах по склону Кавказских гор.

- Погоди, погоди! – проговорил дед Николай, доставая из ящика комода лупу. - Меня теперь не это, мать, беспокоит. Мне интересно другое: кто это ее так крепко обнимает на  фотографии, а? - как-то озабоченно, с тревогой в голосе проговорил он, стараясь рассмотреть фотографию поближе, вертя так и эдак, прикладывая лупу. – Слушай, мать! На Петьку Надеждиного уж больно похож. На-ко, погляди! Он?

- Кто бы ни обнимал, только знаю одно, что плохого наша внучка не выберет! Она в нашу родову, в нашу породу! - гордо говорила Лидия, глядя на озабоченного и недовольного Николая.

Автор: Вера Куракулова 02.02.2024года

г.Красноярск